История природопользования

Об истории пастбищного природопользования в калмыцких степях

В.В. Неронов
(МГУ, Географический факультет)

На основе опубликованных сведений (Виноградов, Кулик, 1987; Зонн, 1995; Трофимов, 1995 и др.) нами была разработана оригинальная схема периодизации степени нарушенности и форм использования калмыцких пастбищ за последние сто с лишним лет. Выделены шесть основных этапов развития пастбищных экосистем, которые кратко охарактеризованы ниже.

1. Этап отгонно-кочевого скотоводства (до 1930 гг.). На протяжении длительного периода, начиная со своего прихода на земли Прикаспийской низменности в 1630 г., калмыки вели преимущественно кочевой образ жизни, занимаясь отгонным скотоводством. В системе существовавшего в то время пастбищеоборота калмыцкие пастбища использовались только в качестве зимних, что определялось отсутствием на этой территории сплошного снежного покрова в холодный сезон года (подробнее см.: Зонн, 1995). Именно благодаря этому, несмотря на сложные и крайне переменчивые экологические условия, естественные кормовые угодья на северо-западе Прикаспия в течение нескольких столетий находились в равновесно-устойчивом состоянии. Даже с учетом неоднократных смен периодов расцвета и упадка кочевого скотоводства (Шперк, 1895), сама сила антропогенного воздействия на протяжении всего этого времени оставалась незначительной.
Признаки локального опустынивания в этот период проявлялись лишь в редких местах: вблизи колодцев, стоянок скота, скотопрогонных троп (Краснов, 1886). В пределах Калмыцкой степи к этому времени насчитывалось тогда всего до 52 участков песков (Шперк, 1895). Непосредственно для внутренних районов республики песчаные массивы были еще несвойственны и здесь “степь до Ергеней становится совершенно равнинной”.
Приведенные примеры наглядно свидетельствуют, что в эпоху традиционного землепользования негативные воздействия, за исключением редких случаев, не приводили к возникновению экологической катастрофы, а сами экосистемы сохраняли способность к нормальному функционированию. Только после завершения гражданской войны было положено начало глубокой перестройке всего социально-экономического уклада калмыков, что коренным образом сказалось и на дальнейшем развитии природных экосистем.

2. Этап развивающегося колхозно-совхозного овцеводства (1931-1941 гг.). К началу 30-х гг. местное калмыцкое население было в основном переведено на оседлый образ жизни, а животноводство приобрело колхозно-совхозные формы организации с крупными отарами овец (до тысячи голов и более). При этом исконное курдючно-мясошерстное овцеводство было заменено на каракулеводческое и мериносовое, а коневодство и верблюдоводство пришло в глубокий упадок. Еще более пагубным оказалось начавшееся в этот период земледельческое освоение калмыцких степей, где даже самые устойчивые кормовые культуры не способны противостоять засушливости климата и сильным ветрам. Процессы деградации земель не заставили себя долго ждать — уже к началу войны степень разбитости пастбищ в районах с супесчаными почвами увеличилась на 40-50% (Зонн, 1995).

3. Этап упадка скотоводства и последующего восстановления хозяйства (1942-1960 гг.). Нарастающие негативные процессы были приостановлены Великой Отечественной войной и последовавшей в ее ходе (1943 г.) депортацией калмыков в Сибирь и Казахстан. Сельское хозяйство Калмыкии и прилежащих районов пришло в глубокий упадок, а оставшееся население уже практически не оказывало заметного влияния на пастбища. Цикл восстановления естественной растительности и животного мира здесь продолжался вплоть до начала 50-х годов. В это время были приняты два крупных правительственных документа, напрямую коснувшихся судьбы Черных земель, — “Постановление о подъеме животноводства путем создания крупных колхозных и совхозных хозяйств” (1946) и “Сталинский” план преобразования природы степей и полупустынь в целях борьбы с засухой (1948). Постепенно в регион начинают стягиваться переселенцы из различных областей страны, которые приступили к восстановлению животноводства Калмыкии. Отметим также, что конец 40-х годов ознаменовался началом нового 35-летнего солнечно-климатического цикла Брикнера с достаточно неблагоприятными условиями, в целом снизившими устойчивость пастбищных экосистем Черных земель (Виноградов и др., 1990).

4. Этап отгонного колхозно-совхозного овцеводства (1961-1972 гг.). Если на протяжении предыдущей истории землепользования рассматриваемые нами угодья находились в распоряжении сперва кочевников, а затем и организованных хозяйств сопредельных районов Дагестана, Ставропольского края, Астраханской, Ростовской и Волгоградской областей, то позже, с конца 50-х годов, зимние пастбища были закреплены, как отгонные, за конкретными колхозами (Трофимов,1995).
В результате возникшего дефицита подножных кормов, стало невозможно обеспечение ими столь большого выпасаемого поголовья скота. Все это подтолкнуло животноводческие хозяйства к другому необоснованному решению — осуществлению плана растениеводческого освоения калмыцких степей, согласно которому без проведения противоэрозионных агротехнических мероприятий было распахано более 150 тыс. га пастбищ (Виноградов, Кулик, 1987). В результате, к началу 70-х годов под действием ветровой эрозии все пашни и прилегающие к ним участки превратились в дефляционно-аккумулятивные эоловые комплексы, полностью лишенные растительности и едва ли пригодные для быстрой фитомелиорации.

5. Этап интенсификации овцеводства с переходом к бессистемному круглогодичному выпасу (1973-1990 гг.). В 1973 г. Были организованы стационарные овцеводческие хозяйства Калмыцкой АССР. Это положило начало оседлому землепользованию, дальнейшему наращиванию поголовья скота и усилению (вплоть до круглогодичной) эксплуатации пастбищ. В связи с этим, значительная перегрузка пастбищ, отмечавшаяся уже примерно с начала 60-х гг., к началу 70-х достигла критических размеров. Около 0,5 млн га пастбищ находились на последней стадии деградации и нуждались в исключении из оборота, как минимум, на 2 года (Филоненко и др., 1976). В пределах Черных земель, например, к 1975 г. Площадь сбитых пастбищ составляла 60% территории, а спустя еще 10 лет — вообще все они могли быть отнесены к этой категории (Засоба, 1993). В 1991 г. Одни только лишенные растительности перевеваемые пески занимали здесь площадь не менее 360-380 тыс га (Бананова, 1997).
Хозяйственная деятельность человека в этот период во многом преобразовала и водный режим территории. Так, со строительством крупной Черноземельской ирригационной системы (1969 г.) водами р.Терек и, частично, р.Кумы были подвергнуты обводнению и орошению 55,6 тыс га земель (Дармаева, 1984), на которых сформировались необычные для аридной зоны местообитания и растительность (Денисов и др., 1983).

6. Этап перехода скотоводства к рыночным экономическим отношениям (1991 — ныне). Несмотря на то, что отдельные действия по борьбе с опустыниванием предпринимались еще с 1987 г. (после утверждения в 1986 г. “Генеральной схемы по борьбе с опустыниванием Черных земель и Кизлярских пастбищ”), только в начале 90-х ситуация в регионе переменилась коренным образом. Политические изменения в стране и переход к свободной рыночной экономике повлекли за собой резкое сокращение поголовья скота в ставших нерентабельными крупных совхозных и колхозных комплексах Калмыкии. Проведенные нами опросы руководителей некоторых хозяйств свидетельствуют о 8-10-кратном снижении поголовья овец и 4-5-кратном сокращении числа чабанских точек. Подобная тенденция наблюдается и в частном секторе — у владельцев личных отар.
Помимо резкого уменьшения нагрузки на пастбища, начало 90-х гг. характеризовалось и некоторым снижением засушливости климата, проявившимся, в частности, в увеличении сумм весенних и раннелетних осадков (Мяло, Левит, 1996). Дигрессионные процессы в экосистемах в этот период уступили место восстановительным. При сравнении повторных аэро- и космических снимков на территорию Западного Прикаспия, достоверное сокращение опустынивания территории обнаружилось, по сравнению с 1984 г., уже в 1993 г. (Виноградов, Кулик, 1996).

Контакт:
Неронов Владимир Валерьевич,
к.г.н., МГУ, географический фак-т.
117421 Москва, Новаторов, д. 14, корп. 1, кв. 108.
E-mail: < misha@biogeo.geogr.msu.su > Subject: for Neronov